В гости к марокканцам

Возвращаясь с работы, я предвкушала спокойный вечер,  когда не надо утром вставать на работу. К  «бегству из Египта»  мы уже были готовы, спокойно ужиная дома.

Но в этом году всё было не так. Дело в том, что мой единственный ребенок женился на девушке из марокканской семьи. Абсолютно марокканской! Её родители, несмотря на то, что родились в Израиле, бережно сохранили марокканский темперамент и передали его своим детям.

С новыми родственниками мы общались нечасто. Пару телефонных звонков в месяц и обычные поздравления к праздникам. Уж очень мы разные.  Выбор сына встретили стойко и всем сердцем полюбили невестку.

Но на этот Песах сын заявил: «Этот праздник встречаем вместе с марокканскими родичами». Видя мое отчаяние, уточнил: «Отговорки не принимаются, вас ждут, мы одна семья».

И вот вместо привычного ужина и тихого вечера, захватив в подарок стандартный набор посуды, мы вышли из дома. «В конце концов, они же люди, и мы достаточно знаем иврит, чтобы общаться, и сын вон рад. Попросил принести оливье. Да и не вечно мы там будем. Вернемся же когда-нибудь домой. А если повезёт, то и не поздно» - так подбадривая друг друга, мы поехали встречать Песах.

Наше нарочито бодрое настроение быстро улетучилось при подъезде к вилле сватов. Уже за несколько кварталов мы услышали отдалённый шум, напоминающий грохот водопада. По мере приближения к вилле грохот нарастал. Это нас неприятно озадачило. Мы еще надеялись, что шум раздается из другого места. Но, подъехав ближе, поняли, что грохот раздаётся из двора наших родственников.

За бамбуковым забором происходило что-то непередаваемое. Из сплошного шума стали выявляться крики женщин, истошное мяуканье кошки, истерическое лаяние собаки, визг детей, мужской хохот. Что-то зазвенело, что-то оглушительно зашуршало...

Малодушно пятясь, я прокручивала в мозгу тысячи причин, почему мне туда нельзя. Но мой бесстрашный муж поймал меня за руку и открыл калитку…

В первое мгновенье я успела увидеть многочисленный транспорт из детских колясок. Взъерошенную орущую кошку в руках радостного черноглазого ребенка. Огромный, покрытый белой скатертью стол на весь их обширный двор. Снующих, говорящих, кричащих, смеющихся женщин, заставлявших этот стол экзотичными для меня яствами. И не заметила надвигающуюся на меня толпу из радостных лиц. Потеряв руку мужа, с отчаянием тонущего человека, нашла смеющееся лицо сына и утонула в водовороте троекратных поцелуев, вопросов, пожеланий многочисленного семейства.

За столом мы сидели на самом почётном месте - около хозяина. Немножко передохнув, я стала оглядываться. Кого только здесь не было! Родные, родные родных, соседи, друзья, друзья родителей, друзья детей, друзья друзей... Дети разного возраста были по всюду - под столом, на деревьях, в будке собаки, в колясках, на руках у родителей...

Трапеза началась с агады, в которой очень поэтично рассказывается, как наш предводитель Моисей выводил свой народ из Египта. Это сказание читалось по очереди каждым участником трапезы. Что интересно, кушать нельзя, пока не выйдем из Египта. Поэтому голодная молодежь читала агаду очень быстро, иногда пропуская целые этапы исхода. Взрослые же читали с выражением, вдумчиво, пели все вместе с удовольствием.

Глава семейства, благословляя, раздавал всем, по мере бегства из рабства, марокканский, иракский, йеменский, сирийский, ашкеназский марор, харосет, мацу, ... Вино пили израильское.

А после «выхода из Египта» началась главная программа праздника. Блюда всех представителей Израиля аппетитно украшали стол, занимая всю его площадь. Марокканская острая рыба разных видов, иракский фаршированный в виноградных листьях рис, куба, фаршированный артишок по-испански, сирийский аджи, йеменские пироги из мацы с мясом, всевозможные салаты разных национальностей, напитки…

Около сына стыдливо приютилась моя тарелка с оливье. Но по тому, как он опустошал её, я поняла, что ему угодила.

После обильного пробования всех блюд, я решила передохнуть, подумав: «Закончили». Но был подан десерт.

Муж тихо застонал и потянулся к чему-то блестящему, украшенному киви, дольками лимона и белоснежной глазурью. А я, устало улыбаясь, старалась убедить мою сватью, что совсем сытая и этот торт, и орешки, и свежие, сушёные фрукты, желе, мороженное и много чего, просто не влезут в мой давно переполненный желудок.

Поздно вечером, разобрав детей, разошлись гости. Успокоилась, наконец, кошка. Упорхнули сын с невесткой, заснули наши мужья на диванах в салоне, не имея сил добраться до спален.

А мы с Дворой, моей сватьей, ещё долго сидели в тишине и разговаривали. О наших детях, о будущем Израиля, о терроре, о школе, где она преподает, о клинике, где я работаю, о здоровье и воспитании в стране, о будущих внуках, обо всём, о чем могут разговаривать две израильские женщины, две матери.

Домой вернулись утром. Задумчивые, с тихой радостью, с мыслю, что влились в такую добрую, теплую, радостную, огромную семью.

*хамец - квасное