Тюрьма

- Что такое? - спрашиваю.

Мне говорят:

- Калик приехал!

- Да ты что, не может быть!

- Вернулся!

И тут в зал заходит Калик, мы встаем и долго ему рукоплещем... А он почти плачет, так растроган. Вот так впервые я встретился с Михаилом Каликом, известнейшим режиссером, на фильмах которого выросли поколения.

Его называли «отцом поэтического кино», звали преподавать в Европы и Америки, а он уехал в Израиль. Вот тогда-то на долгие годы стерли его имя со всех его фильмов, положили их на полку, и только мы, на курсах, подпольно, могли их смотреть...

В Израиле его сломали. Дали сделать первый фильм... а потом уже критика навалилась, прошлась по нему «катком». В общем, оттянулись по полной программе. Так и закопали... И фильм, и Калика.

Он, человек характера не простого, закрылся, плюнул на большое кино и стал, снимать для заработка маленькие документалки. Но остался, не уехал никуда, хотя мог.

Он уже вышел на пенсию, как вдруг однажды, уже из горбачевской России, пришло приглашение, смысл которого был таким: «Мы очень извиняемся, Михаил Наумович, не держите на нас зла, приезжайте и делайте кино, какое хотите. Председатель Госкино Климов».

Так он и вернулся. Так я его и увидел там, в Москве. Помог ему с оператором, познакомился... и уехал сам...

Чтобы через 15 лет уже делать о нем фильм здесь, в Израиле. Меня знали, я был с призами и фильмами, и поэтому мог пробить любую тему.

Я предложил ему сниматься. За его плечами уже были и неудача с фильмом в Израиле, и осколок, который он получил в живот от мины, взорвавшейся в метре от него, и смерть сына, которого я хорошо знал. (Сын умер от рака крови, такой замечательный, чистый парень, он боролся с болезнью 12 лет...)

Все это есть в моем фильме... Но есть там еще одна тема, очень для меня важная...
Бутырская тюрьма. 2005 год. Мы прилетели из Израиля, чтобы снимать там. Заплатили 1000 долларов и снимаем. Сразу скажу - гнетущее ощущение. За нами все время следует «хвост» из двух охранников... Темные коридоры, какие-то жирные стены, непонятно почему, и прищуренные взгляды, которыми нас провожают все.

Калику уже далеко за 70 лет. Мы восстанавливаем события его жизни… Идем по коридору, снимаем... Вдруг Калик останавливается, ноги его подгибаются, он прижимается к стене.

- Не могу идти!

Он вдруг снова возвращается в свои 20 с лишним лет, когда его брали, нагибали, ломали сначала в подвалах КГБ, потом здесь, в Бутырке... Мы стоим, ждем, пока пройдет у него этот шок. Он не может отдышаться (присмотритесь и вы увидите, как в фильме вдруг спина его сгибается - это именно то мгновение, после которого он не смог идти дальше).

Навстречу нам ведут бледных заключенных. Проходит охранник со шрамом во все лицо, шепчет моему оператору:

- Не снимать!

Потом какой-то молодой заключенный пытается всунуть мне в руку записку на волю. Я не беру. И он говорит мне:

- Смотри, встретимся!

Вдруг кто-то кричит из камеры напротив безумную фразу:

- Я простой советский свекловод, отпустите меня!

Вот такая атмосфера. Такой «Кафка»...

И тогда оператор начинает стонать... Красивый, успешный парень, сильный, под 2 метра ростом, он вдруг отводит меня в сторону и говорит:

- Пошли отсюда!

Я говорю:

- Ты что?! Мы для этого из Израиля прилетели!

Он мне:

- Я не могу! Я готов свою камеру отдать, только бы меня отсюда выпустили!

А камера - «Бетакам», 70 тысяч долларов, его личная камера. В общем, уговорил я его кое-как, и Калик отошел, мы продолжили съемку. И в одиночках «сидели», и в прогулочных двориках «гуляли», и в карцере запирались... Калик вспоминал и было это ему не просто.

Фильм получился. Это я определил по тому, как его принимали, как замирал зал и час не дышал, как вставали приветствуя Калика... Ну, и призы взял... Получился.

Он получился о свободе. Так я его прочитываю.

Калик так стремился к ней и в творчестве, и в жизни... к свободе... Он умер весной 2017.

А меня тогда постоянно мучил вопрос тогда: что же это такое? Но в фильме я об этом не спрашивал Михаила Наумовича.

Я спрашивал себя, свобода ли это - свободно творить, свободно перемещаться по миру? Что такое чувствовать себя свободным? От чего свободным? - вот вопрос.

Мы живем в своей одиночной камере всю жизнь и называем это свободой?! Я никого в нее не пускаю, в это свое «я». Оберегаю его от посторонних.

Я не открываю сердце другим. И считаю, что свободен... Какой блеф!

Может, чуть и загрузил историю, но сидит это во мне, ничего не поделаешь - как вырваться нам из своей одиночки... и соединиться с другими, ну хотя бы в мыслях, хотя бы на мгновение...

Посмотреть фильм можно здесь