От ужаса, от стыда я теряю рассудок. Чувствую взгляды прохожих, которые бьют по моему телу. Одна мысль в голове: как хорошо, что мой муж и сын меня не видят. Их куда-то утащили и наверное убили. Я слышала крик моего мальчика. Меня и свекровь били, потом содрали одежду и вытолкнули на улицу. Боли я не чувствую, только взгляды. В голове стучит одно: умереть, быстрей умереть.
Хлопнула дверь. Очнулась в слезах. Я у себя дома. В соседней комнате сын наигрывает что-то на гитаре, муж роется в холодильнике. Все спокойно, буднично. Я выключаю компьютер. Дрожь потихоньку проходит.
В детстве было странное чувство страха, чувство, что мы не такие, как все. Что мы виноваты в страданиях остальных.
На вопрос: Почему именно нас, евреев, так ненавидят? - мне отвечали: "Мы умные, изобретательные. Нам завидуют".
Но я знала, что это не так. Никто из моих знакомых не хотел быть евреем, никто мне не завидовал.
Вот уже 17 лет я живу в Израиле. Про погромы я знаю из истории, из кинофильмов и вот таких фотографий. Но ужас, вечный еврейских страх погромов, висит надо мной, живет в моих клетках как какой-то привычный фон.
Иногда он проявляется в страхе за сына, который уехал в командировку заграницу. При просмотре фильмов, которые не могут смотреть мои старенькие родители, когда слышу о проявлениях антисемитизма в новостях...
Но будни, привычные заботы заглушают эти мысли и в последнее время они меня почти не беспокоят.
В этом году к нам прилетел погостить Сергей, мой старый друг из детства.
Мы жили в одном доме, ходили в один садик, в одну школу. Даже наши свадьбы были в один день. Секретов никогда не было друг от друга, кроме одного: тема, что я еврейка, не затрагивалась никогда.
Мы весело проводили время, муж взял отпуск и мы колесили по всему Израилю. Все было хорошо, но вдруг, перед его отъездом, вечером, я уловила его взгляд.
В этом взгляде был оттенок тех, кто убивал нас когда-то. Я не выдержала и первый раз за все время нашей дружбы спросила:
- Мы евреи, ты приехал к нам. Зачем? Что тебе надо от нас?
И тут он взорвался….
- Вы здесь хорошо устроились. Сады, моря, жратвы навалом. А ты знаешь, что творится в твоем родном городе?! Старики умирают в своих квартирах, дети с пятилетнего возраста ругаются матом, воровство считается геройством. Беспредел везде. Весь мир летит в пропасть. В газетах грязь и склоки, по телевизору пошлятина. И все из-за вас! Вы виноваты во всех наших несчастьях!
От неожиданности я не могла ничего сказать. Потом накатила обида.
- Ты... ты... ты антисемит вонючий! Катись из моего дома...
Я начала плакать.
Он неожиданно успокоился, превратился опять в доброго старого Сережку.
- Не обижайся на меня. Я не антисемит. Я просто давно хотел разобраться, почему вас так не любят.
- Разобрался? - всхлипнула я.
- Разобрался. И сейчас буду тебя просвещать.
Мы сидели на кухне всю ночь. Тихонько присоединились к нам муж и сын.
Сережка рассказывал нам нашу же историю об Аврааме, о том, как он собрал вокруг себя тех людей, которые захотели жить по принципу "возлюби ближнего, как самого себя". Он объяснял, что это не просто слова, это закон, по которому развивается все мироздание. И они тогда познали этот закон и жили, исполняя его. Но потом развилось эго и стали они любить себя больше, чем ближнего и разбросало их по миру. Перемешались они с другими народами.
Так лился его рассказ о нашей истории, но вдруг он замолчал, вскочил со стула и уставился прямо на меня.
И опять в его взгляде мелькнул оттенок погромов.
Не дав мне вымолвить ни слова, он повысил голос и продолжал, уставясь на меня:
- Для этого в каждом из вас была заложена маленькая искорка любви, только у вас в генах заложена память об этом! Только вы сможете, объединившись, сгенерировать эту силу между собой и пропустить ее ко всем. Но вы забыли об этом!
Его палец тыкал прямо в меня.
- Вы деретесь друг с другом, вы погрязли в себялюбии и не можете дать миру эту силу, не можете рассказать об этой любви. А все несчастья только из-за отсутствия этого света.
Представь, что у тебя есть клад, но он предназначен для всех. А ты его прячешь у себя, да так, что и сама не можешь им пользоваться, и другим не даешь.
Вот и били вас за это, и сейчас это нарастает. И никто вас не спасет, только если вы не вспомните свою обязанность перед миром и не начнете здесь, на этой прекрасной земле жить как тогда, при Аврааме.
Он, наконец, замолчал, сел между нами. И уже совсем другим тоном, сочувственно, продолжал:
- У вас много работы, ребята. В каждом из вас есть та искорка от Авраама. Вы просто обязаны соединить их вместе, чтоб вспыхнуло пламя любви между вами, чтоб оно распространилось по всему миру. Согрело, сблизило, всех. Мир так нуждается в этом! А мы поможем. Вместе у нас все получится.
Утром он улетел.
На самом видном месте оставил книги: Бааль Сулам, Рабаш, Зоар. Адрес курсов, номер телефона, где изучают эти книги.
Мне очень не хочется куда-то идти учиться, мне не хочется даже открывать эти книги. Но еще больше я не хочу дрожать от ужаса, когда в памяти всплывает та страшная фотография.
И понимая, что уже не смогу спокойно жить как раньше, набираю номер телефона 1-700-509-209. И когда с той стороны спрашивают, чем могут помочь, у меня вырывается:
- Здравствуйте. Я хочу научиться любить.
