Если вы хотите принять участие в моей программе, напишите мне сообщение на адрес: botoved@gmail.com с кратким описанием темы, на которую вы хотите поговорить и небольшое резюме о себе.
Йоав: Привет! Мы продолжаем разговаривать с Майком Вейцманом о социальных сетях.
Я, вообще-то, долгое время представлял социальные сети как некий коммуникатор. И, в принципе, я до сих пор думаю, что это так. Раньше не было телефона, люди не звонили, меньше общались. Социальные связи не были такими крепкими. Чтобы с кем-то встретиться, мне надо куда-то поехать, я не всегда могу поехать. А появился телефон — любому можно поднять трубочку, позвонить.
Потом появился интернет, имейлы и так далее. То есть уже люди как-то начали связываться. В плане коммуникации Фейсбук и вообще все социальные сети, облегчили эту задачу. То есть задача с кем-то где-то связаться — она, в принципе, уже не то, что не трудна, она элементарна. Можно связаться с кем угодно и когда угодно, за исключением каких-то важных лиц, как там, не знаю, президент Америки, когда тебе надо его секретарше написать и, может быть, она тебе ответит.
Майк: Может, можно, в принципе, и с ним.
Йоав: Да, можно, в принципе, и с ним, то есть он что-то получит. То есть с любым человеком в мире, который подключен к сети. А подключено сколько — две трети мира?
Майк: Ну, я бы не преувеличивал.
Йоав: Полмира?
Майк: Около полу мира. Скажем так, около половины населения планеты.
Йоав: Так вот я хочу спросить: как, по-твоему, это только средство коммуникации, просто с некими наворотами, фичерами и так далее, или это нечто большее?
Майк: Когда Марк Цукерберг создавал эту социальную сеть, она планировалась как приложение оценки красоты своих соучениц-студенток.
Йоав: Ну, мы смотрели кино, да.
Майк: Потом он создавал поисковик, потом он создавал социальную сеть.
В данном случае социальная сеть каждый раз преображает себя, и каждый раз находит для себя какие-то новые утилиты, новые возможности. Как то, например, Фейсбук-коннект, который позволяет не только написать, например, а связаться по мобильному телефону бесплатно на весь мир. И каждый раз команда Фейсбука придумывает какие-то новые возможности.
Я думаю, что в будущем часть аудитории — того же поисковика Google — останется в Фейсбуке, а не будет идти в Google, для того чтобы что-то искать. Потому что сейчас следующий этап — это, например, поиск по контенту. И каждый раз — обратите внимание — социальная сеть преображается в какой-то другой ипостаси.
Йоав: Но это все еще фичеры, это все еще коммуникация…
Майк: Основные фичеры. Обратите внимание, Фейсбук для каждого значит что-то другое. Для кого-то — это коммуникатор с друзьями. Для кого-то — это поставщик контента. Для кого-то — это профессиональная сфера деятельности. Для кого-то — это рубрикатор по рекламе. Для кого-то — это котики.
Йоав: То есть, таки да, поставщик контента.
Майк: Безусловно.
Йоав: Поставщик некой новой информации.
Майк: Как основа на данный момент — это не коммуникатор, а именно поставщик контента.
Йоав: Это то, куда идут сети или где они были изначально?
Майк: Они изначально не были там. Они изначально были больше коммуникатором связи между друзьями, сокурсниками и так далее.
Йоав: То есть из коммуникации они сейчас пытаются…
Майк: К контенту.
Йоав: …скажем так, захватить уже и контент.
Майк: Так точно.
Йоав: И как у них получается?
Майк: На данный момент получается очень неплохо. Это очень сильно ощущают те же производители мобильных телефонов, поскольку трафик звонков падает, опять же, по экспоненте. Ощутили хозяева поисковиков, будь то Яндекс, будь то Google. Люди меньше ходят в Google, для того чтобы искать. Сейчас достаточно сложно набрать какой-то вопрос в поисковой строке в Фейсбуке и найти информацию — это нас ждет в будущем. Но на данный момент чаще ищут в страничке подсайта в Фейсбук, чем в Google.
Йоав: О’кей. Это все еще сервис. Меня все же интересует контент, серьезный контент. Тот же профессор какого-то университета…
Майк: Так. Он подписан…
Йоав: …у него есть в старой схеме, скажем так, блог. Он его ведет, его ученики подписаны, они заходят, читают. Потому что, во-первых, им нравится профессор, а, во-вторых, если они не будут к нему заходить, он поставит им плохие оценки.
И появился Фейсбук. И в Фейсбук, или любая другая сеть сказала: «Хорошо, профессор, дорогой, приходи к нам и свой контент давай у нас, потому что у нас по каким-то там причинам лучше. У нас, там, людей больше».
Майк: Присутствие в социальных сетях не взаимоисключает другие методы информации и другие методы поставления информации. У людей, имеющих популярный сайт, посещение сайта не падает из-за того, что эти люди присутствуют в социальных сетях. Как пример, тот же Антон Носик — один из создателей русскоязычного интернета, который присутствует, по-моему, во всех социальных сетях и, кроме того, является весьма и весьма популярным блогером.
Формат немножко другой.
Тот формат, который подходит для того же Твиттера или Фейсбук, не всегда подойдет для «Живого журнала». И если соблюдать формат и соблюдать определенные правила, твой контент может быть интересен как в ЖЖ, так и в Фейсбуке.
Этот профессор — он, наверняка, будет не только ставить свою информацию с блога, а, например, шерить другого профессора, который публикует какую-то для него и для его зрителей интересную информацию. И тогда он не только поставщик контента, но он еще и ретранслятор интересного контента. И тогда все больше и больше студентов будут подписываться на этого профессора.
Йоав: Возьмем ЖЖ. Почему я заговорил про контент социальной сети — потому что когда ты заговорил об этом, в принципе, насколько я понял от тебя, это самые, скажем так, агрессивные игроки на рынке. По твоему описанию, они уже пошли и в поисковики, они, вот смотрите, пошли в контент…
А поисковики не идут в контент. Попытки поисковиков войти в сектор социальных сетей — была пара, но закончились плачевно, или до сих пор живут и тоже очень плачевно.
Но если я пишу в ЖЖ и у меня есть Фейсбук, или любой другой сервис дневников, который рассчитан именно на дневники, на серьезное ведение контента, серьезные публикации, то на определенном этапе я замечаю, что откликов в социальных сетях больше.
Майк: Это не значит, что это…
Йоав: Есть, вообще, такое явление или нет?
Майк: Безусловно, есть. Я всегда для таких серьезных блогеров пояснял, что печатать простыни в Фейсбуке не окупается — не интересно. Люди в Фейсбуке не зацикливают свое внимание на контент свыше 140 знаков.
Я поясню. Если человек опубликовал интересную статью на 400-500 слов, и он разместит ее в Фейсбуке, то вряд ли кто-либо заинтересуется ею. Ну, во всяком случае, процент заинтересовавшихся будет гораздо меньше. Но если я создаю какую-то подводку, какую-то информацию в 2-3 предложениях, которые поясняют, о чем эта информация в блоге, и приложу ссылку…
Во-первых, Фейсбук сейчас настроен так, что он будет гораздо сильнее продвигать твою ссылку, чем какую-то публикацию в Фейсбуке. Кроме того, тот человек, который эту ссылку рекламирует, делая подводку, приведет гораздо больше посетителей на сайт, или в свой блог.
Йоав: Это ты описал, скажем так, свою рабочую схему — как надо делать. Происходит ли это на самом деле?
Майк: Происходит это на самом деле. На самом деле это делают.
Йоав: То есть самое важное — вот именно такой порядок?
Майк: Да.
Йоав: То есть они публикуют у себя, скажем, делятся этим в социальной сети…
Майк: Они просто до этого успели пару раз наступить на грабли, и в итоге приходят методом проб и ошибок к данной схеме публикации.
Йоав: О’кей. Давайте поговорим немножко про рекламу. Мы все знаем стандартную рекламу: газеты, журналы, телевидение, радио…, — то есть форматы, которые нам давно известны. Известно, как работает, мы уже научились их игнорировать, то есть просто не воспринимать их. И тут появился интернет. Появились баннеры — их мы тоже научились игнорировать. И вот появились социальные сети. Там, соответственно, появилась некая социальная реклама. Какая она вообще?
Майк: Ну, во-первых, она бывает абсолютно разных форматов. Фейсбук, опять же, варьирует виды рекламы — от начальных тех же баннеров, тебе неплохо известных, и продвижения страниц, которые тоже были почти с самого начала.
Сейчас Фейсбук позволяет, например, ставить рекламу в виде видеороликов, которые очень активно продвигает. Или же рекламу покупки каких-то определенных предметов, которая позволяет делать это непосредственно внутри самой рекламы.
И, опять же, Фейсбук очень-очень-очень старается варьировать и каждый раз изобретать какие-то новые вещи. То есть наиболее развитая сфера в социальных сетях и в разработке — как раз таки системы рекламы, и даже меньше, чем контент и все остальное.
Йоав: По сути, это не отличается от обычной рекламы, разве что немножко более продвинуто. Здесь больше ссылок, ты можешь поставить какую-то ссылку куда-то на продукт и так далее. Я спрашиваю о большем — о социальных медиа, имея в виду, наверное, вирусные видео, вирусные тексты, картинки и так далее. Как это работает?
Майк: Как это работает? Я уже пояснял, что такое принцип брошенного в воду камня. Это работает как болезнь, как какой-то вирус. Что такое вирус? Это зараза, которая делится между людьми. Яркий пример — это те ведра со льдом, которые выливаются сейчас…
Йоав: Да, кстати, что это?
Майк: Очень просто. Есть так называемый «боковой склероз» или «синдром Лу Герега» — довольно распространенная болезнь центральной нервной системы. И есть организация, которая изобрела так называемый флеш-моб, когда человек дает некую сумму денег в честь этой болезни: или дает 100 долларов, чтобы не выливать на себя это ведро со льдом; или дает 10 долларов и выливает на себя, вызывая на дуэль еще троих.
Это стало, безусловно, вирусным, если это уже дошло до политиков и известных деятелей — ну, начнем с нашего посла в ООН Рона Прозора, до игроков МВА израильской сборной…
Йоав: Мы видели, Билл Гейтс обливался…
Майк: Билл Гейтс, Марк Цукерберг или там Михаил Боярский, для примера.
Йоав: А, по-моему, израильская министр здравоохранения — она тоже облилась, вроде?
Майк: Не помню, честно говоря, но допустим.
Йоав: Я видел ее по Второму каналу.
Майк: Это стало, безусловно, вирусным. Это те вещи, которые не были понятны, не были известны, но это как раз к социальным сетям имеет меньшее отношение. Это распространяется с помощью социальных сетей, но это, собственно, отдельная сфера. Причем, я видел, как такие ролики продвигались, например, вне соцсетей, в каких-то приложениях типа Whats App.
Йоав: Ну, WhatsApp — тоже социальная сеть своего рода.
Майк: Не совсем. Это как раз таки коммуникатор.
Йоав: Коммуникатор. А кто создал эти ведра-то?
Майк: Эти ведра создали ребята рекламщики, которых наняли. Это американская ассоциация больных ALS — они придумали эту идею. Вот как раз вчера было опубликовано, что этими ведрами за последние два месяца интересовались больше, чем, например, беспорядками в Фергюсоне или войной в Газе. И гуглилось это гораздо больше, чем обсуждаемые конфликты.
Йоав: То есть это главный тренд такой.
Майк: Это главный тренд и, кроме того, около двадцати миллионов долларов, которые получила эта ассоциация.
Йоав: Это настолько удачная рекламная компания?
Майк: Настолько удачная рекламная компания, но обратите внимание, что подобные компании — почти каждое лето. Если в прошлом году у нас был Gangnam style, который тоже рекламировал и тоже был безумно популярен.
Кстати говоря, это была своего рода критика или сатира. Просто никто никогда не заботился разобрать текст на корейском, но это было против сверхзаселенности корейских городов.
Йоав: Интересно.
Майк: И каждый год происходит какой-то подобный тренд, который весьма и весьма активен. Кстати говоря, прошу прощения, Gangnam style был два года назад, а год назад был Harlem shake.
Йоав: Да, со шлемом.
Майк: Именно.
Йоав: И диким танцем. О’кей. То есть социальный вирус работает как камень, брошенный в воду, и волны расходятся. А арабские революции тоже из этого числа?
Майк: Арабские революции… У меня есть знакомый, которого зовут Ной Алуш. Он музыкальный продюсер, весьма успешный, и кроме съемки рекламы он делает миксы различных известных спичей политических деятелей, будь то выступление Биби Натаниягу…
Йоав: Это не он про Каддафи делал?
Майк: Это он сделал про Каддафи. Это тот пример, когда ролик, снятый израильтянином, сделанный израильтянином, стал гимном арабской революции.
Йоав: Парадокс.
Майк: И кроме того, последняя его работа была с Шимоном Пересом. Он снял великолепный ролик, который даже играют на дискотеках. Снятый спич Шимона Переса за мир, сделан на современный лад.
Йоав: Хорошо. Я почему спросил про арабские революции — это уже разговор о теме мирового заговора. Если акцию с ведрами воды, льда и так далее организовало агентство, то…
Майк: Ну, если уж ударяться в теории заговора, одного из главных организаторов египетской революции первой зовут Ваэль Гоним. Это зам. генерального директора Google Египет. Он был одним из первых задержанных на площади Тахрир. Как минимум — как минимум — революционеры связывались между собой с помощью социальных сетей.
Кстати говоря, это был не Google, это не был и Фейсбук, это был Твиттер. И начиналось это не от Египта. Первыми, кто начали применять подобный метод связи, были повстанцы так называемой «Зеленой революции» в Иране. Еще до инаугурации последнего президента.
Йоав: Они переняли их опыт.
Майк: Да.
Йоав: Я понял.
Майк: Я думаю, что это, кстати говоря, опыт, разработанный (при всей моей нелюбви к теориям конспирации), это опыт, предоставленный извне.
Йоав: Ну, я так понимаю, эти вещи история покажет в далеком будущем, что было на самом деле. Сейчас мы вряд ли сможем разобраться.
Майк: Дело в том, что там какие-то явные вещи, вплоть до методичек на английском языке, объясняющих, как связываться.
Йоав: О’кей, если мы пришли уже к этой теме, я называю это «технология войны», можно называть это «пропаганда». Государства освоили социальные сети, это не секрет. И из недавних, последних событий — это арабская революция, Украина — Россия, сейчас был «Цук Эйтан».
Обыватель — в сети. Я захожу, живу в Израиле, хочу (давай не вдаваться как бы в политическую подоплеку этого дела, а в технику), я живу в Израиле, захожу, пытаюсь понять, что случилось. Смотрю в поисковики — получаю абсолютно разнополюсную информацию. Захожу в Фейсбук — получаю абсолютно разнополюсную информацию. Как обывателю разобраться? И может ли он разобраться?
Майк: Ну, начнем с того, что нельзя быть абсолютно наивным и абсолютно доверчивым. Если ты помнишь, в начале беседы я рассказывал, что большинство моих друзей я знаю лично. Возможно, ты не в курсе, но до Девятого канала, до моих предыдущих заслуг, я приблизительно два года проработал в качестве аутсорсера на наш МИД. Занимался как раз социальными сетями.
Я хочу сказать нашей аудитории — нельзя доверять абсолютно. Я, наверное, процитирую «Семнадцать мгновений весны»: «Верить никому нельзя, мне — можно». Когда к вам напрашиваются друзья, или вам на стену поступает какая-то информация, эта информация должна всегда перепроверяться и не вериться на слух.
Ну, например: в Израиле во время последней операции были очень развиты слухи. Например, об отравленных духах, которые присылаются на дом. Я получил эти «духи», наверное, из 20-ти разных источников. Причем, часть из них очень образованные, очень опытные, очень талантливые люди, которые просто поверили в городскую легенду. Когда я начал проверять про эти духи, я увидел, что первый раз это получило распространение в 1992 году в Испании.
Йоав: Но ты получил это…
Майк: И каждый раз какая-то новая реинкарнация.
Йоав: Ты получил это от своих друзей, которым ты доверяешь.
Майк: Да, да, да. Да. Поэтому…
Йоав: То есть ты не можешь доверять своим друзьям.
Майк: Не верь… ну, скажем, так: не верить сразу той информации, даже официальным СМИ, не перепроверив, не посмотрев еще источники. Это раз. Второе — не добавлять к себе в друзья людей, с которыми вы не молвились. У меня обычно стандартная процедура: когда ко мне в друзья просится человек, с которым я не знаком, я просто должен обменяться с ним несколькими фразами, для того чтоб понять, о ком идет речь и кто этот человек.
Йоав: Даже если девушка красивая…
Майк: Даже если красивая девушка, потому что стандартный бот, стандартный виртуальный персонаж — это как раз таки красивая девушка.
Йоав: А определить по его стене ты не можешь?
Майк: По стилю очень… Люди, которые не являются людьми, которые виртуальны, у них контент в их социальной страничке обычно не заполнен или очень, очень однотипен. Например, человек ставит только ссылки и никогда не комментирует, не ставит лайки. Или же у него не заполнено полностью профиль, или же нет его личных фотографий.
Йоав: То есть он вычисляется относительно просто.
Майк: Это вычисляется относительно просто. Может быть, на досуге как-нибудь ты у себя на сайте — мы выпустим просто краткую инструкцию, как находить таких людей. Но я тебе поясню, что совсем профессионалы, люди, которые этим зарабатывают деньги, создают таких персонажей более серьезно, годами. И даже и ты, и я, будучи относительно профессионалами, не отличим их от живых людей. Потому что…
Йоав: Выращивают.
Майк: Их выращивают в течение двух-трех лет, отчитываясь каждую неделю, чем занимался этот человек, и имеют, ну, безумное количество общих друзей.
Йоав: Класс. Наверное, очень грустная работа.
Майк: Ну, скажем так: есть персонажи, которые остались у меня еще со времен работы в МИДе, у которых больше друзей, чем у меня.
Йоав: То есть это принятая практика даже в официальных структурах?
Майк: Это неофициальная, так называемая «серая» схема, и эта практика принята, например, в Кремле. В свое время были публикации по поводу фабрик ботов. То есть это студенты, которые за еду и за минимальную зарплату только этим и занимаются.
Йоав: Ну, я понял. Мы еще коснемся темы пропаганды и военной темы. Давай немножко отойдем и вернемся к социальным сетям как к явлению.
Мир большой. Появился интернет — мир стал меньше, появились социальные сети — мир стал еще меньше — в плане доступа к коммуникации. Стали ли люди ближе друг к другу, или все осталось там же, или стало хуже?
Майк: Люди скрылись. Дело в том, что с приходом в нашу жизнь социальных сетей и этой виртуальности, наша жизнь подверглась некой виртуальности. Люди стали гораздо меньше общаться. Причем, это можно заметить и в реальной жизни, когда человек приходит с друзьями в какое-то кафе — треть из посетителей кафе будут заняты своим мобильным телефоном.
Мы постепенно переходим к некой виртуальности, и следующим этапом, возможно, будет еще и виртуальная жизнь. То есть с приходом виртуальной реальности, а это тоже не за горами, это ближайшие десятилетия, если сейчас внедряют технологические фирмы, так называемые «одеваемые» технологии, wearable technologies, например, вот очки от Google или часы, которые у меня сейчас, — следующим этапом будет именно виртуализация жизни.
Йоав: Но это не отдаляет нас?
Майк: Это отдаляет нас.
Йоав: Почему?
Майк: Это ставит между нами еще одного посредника.
Йоав: Ну?…
Майк: Пойми правильно, я абсолютно не против технологий, я как раз любитель гаджетов, любитель технологий. Но это еще один посредник. Человек предпочтет написать в Фейсбуке, а не пойти к человеку в гости.
Йоав: О’кей. И что?
Майк: Ну, это опосредованное общение, это не личное общение.
Йоав: Да, но ты общаешься с гораздо большим количеством. Я тебе скажу больше. Когда ты у меня был в гостях? А так мы с тобой довольно часто видимся, благодаря тем же социальным сетям. Я постоянно в курсе, чем ты там занимаешься.
Майк: Дело в том, что это… Ты понимаешь, вот я тебя верну к ботам. Ты уверен, что то, что ты видишь в социальных сетях — это та доскональная информация обо мне, а не тот визуал, который я хочу о себе создать?
Йоав: Я думаю, что тот визуал, который ты о себе хочешь создать, и, в принципе, все люди (странно, что я отвечаю на твой вопрос), все люди, как бы, это и делают. У меня была такая статья — «Все хотят быть красивыми в Фейсбуке, и все красивые в Фейсбуке». То, что мы там делаем, мы и есть. Это еще одна часть — новая.
Майк: А я не уверен. Я не уверен, что это мы и есть, понимаешь?
Йоав: Например, если взять нас с тобой, это не отдаляет. Всё еще! Мы даже, так как мы виделись редко и видимся редко, это даже больше — сближает.
Когда у тебя проходил «Цук Эйтан», сколько там — wow! — было патриотических постов! Люди распространяли меж друг другом. Совершенно незнакомые люди начинали общаться, поддерживать друг друга. Посмотри, как on-line вываливался в off-line. То есть были печальные события, но, посмотри, какие они были! Сколько людей приходило в больницы навещать солдат и так далее. Хотя это виртуальное все.
Майк: Ну, в том то и дело. Виртуальность — не замена реальности.
Йоав: Так, может, это и есть реальность?
Майк: Я бы не сказал. Даже мне, сугубо виртуальному человеку, иногда не хватает реального общения. Именно тогда я откладываю всю технологию и живу несколько дней, в так называемый — еще один профессиональный термин — down shifting, когда я отказываюсь от технологии в пользу чего-то свыше. И предпочитаю… Хотя я уже не помню…
Йоав: В пользу книг?
Майк: Ну, смотри, я со времен армии не читал бумажные книги. Всегда читал в электронном формате.
Йоав: Ты молодец. Ты эко.
Майк: Нет, в это время я как раз таки стараюсь открыть бумажную книгу и почерпнуть для себя…
Йоав: Это сразу пришло или со временем?
Майк: Это от насыщенности контента. Иногда, особенно когда ты связан с новостями, когда ты (это при работе на телеканале) работаешь в desk и у тебя источников информации иногда больше 400, и ты занимаешься тем, что штудируешь эти источники информации, для того чтобы из 400 выловить две новости. Этот переизбыток информации проявляется в том, что ты даже желаешь отказаться от этого обилия, ради того чтобы пообщаться с человеком в личной обстановке, а не виртуально, через Фейсбук.
Йоав: То есть твое мнение, что социальные сети отдаляют?
Майк: Социальные сети — это какая-то маска, которая не всегда является явностью и реальностью.
Йоав: То есть не всегда правда там, где надо?
Майк: Это красивая маска. Иногда мы прихорашиваем, иногда мы преувеличиваем, иногда мы просто лжем.
Йоав: Ну, мы и в жизни иногда лжем. Хотя, когда смотришь в глаза, оно, наверное, тяжелее.
Майк: Вот!
Йоав: О’кей. Я хотел с тобой обсудить еще одну тему — последнюю. Она, например, меня интересует как молодого отца, скажем так, больше всех остальных тем, которых я так или иначе по жизни касаюсь и могу сделать из них вывод. Из этой темы мне очень сложно сделать вывод.
Новое поколение — поколение Z: дети, которые родились, там, 3, 4, 5, 6, 7 лет назад, которые растут с технологиями. Я тебе приведу пример со своей дочерью. У меня не было зажигалки, купил в магазине спички (ребенку 4 года) — она на меня смотрела как на волшебника. Потому что она никогда в жизни не видела спичек. Это зажигалка.
Когда она начала доставать до телевизора, первое, что она сделала, — она пришла и дотронулась до него: почему он не нажимается? «Че, это не нажимается?» — всё, ерунда! Взяла IPod, пошла дальше.
Их жизнь все время снимается, все время в фотографиях. Представь, что у нас есть фотографии…
Майк: Это бедные дети. Могу себе представить, какие судебные тяжбы будут у этих детей через 40 лет.
Йоав: Сейчас не об этом. Дело в том, что (мне так кажется), их представление о слове «быть» — оно другое. Потому что они будут помнить каждый шаг своей жизни. Даже который они не помнят, они увидят на фотографиях: где они были, где были их родители и так далее. Как ты видишь это поколение?
Майк: Очень просто. Ты своего деда когда-либо… Правда, я не знаю, жил ли твой дед во время смартфонов и жив ли. Пытался ли ты показать ему смартфон? То, что для тебя является вполне естественным, простым и само собой разумеющимся, для двух поколений до тебя является своего рода волшебством.
А три поколения до тебя — действительно является волшебством. Например, покажи твоему прадеду планшет, который у тебя в руках, уже относительно старенький, он примет тебя или за афериста, или за волшебника. Поэтому чем дальше поколение удаляется, тем те новшества жизни непосредственные, которые тебе кажутся, ну, как минимум, странными (например, технология Touch — как так: нажимаю — не работает?), для твоей дочки будут вполне понятными вещами. Более того, она уже будет приобщаться к следующему поколению технологий, которые для тебя действительно будут казаться магией.
Йоав: Ну, я с тобой согласен насчет деда. Но я с тобой не соглашусь на счет нашего поколения Y. Почему? Потому что мы-то живем в тот период, когда вот это вот смена происходит. Мы — поколение, которое живет на смене. Мы готовы ко всему, наше поколение, я так считаю.
Майк: Поколение Z, поколение Y — это наше же поколение придумало себе, для того чтобы себя каким-то образом обставить отдельно.
Я тебе поясню. Есть поколение бебибумеров — это наши родители +, для которых была тоже куча новшеств. Первые компьютеры, телевизор, потом цветной телевизор, технологический рывок начала века — автомобили, самолеты и так далее. То, что мы адаптируем очень быстро технологию, это вообще человеческая природа. Твоя дочка ничем…
Йоав: Моя дочка — все быстрее и быстрее.
Майк: Это тебе кажется. Если разбирать детальнее эти вещи, то революционные вещи почти не придумываются со времен развития колеса. И какие-то ключевые моменты, например, уменьшение технологии размерами или ядерное оружие — это не рывок технологический. Это всего лишь развитие постепенное, это эволюция. Дело в том, что нам просто очень сложно представить, что будет через 20 лет.
Йоав: То есть ты говоришь о том, что следующее поколение не будет так сильно отличаться от нашего, оно будет развиваться по такому же пути?
Майк: По такой же экспоненте. Только фокус в том, что ты не можешь предугадать, что будет следующим этапом.
Йоав: И мы, будучи старенькими, будем тоже так всё это воспринимать?
Майк: Будем смотреть, широко раскрыв глаза. А твоя дочка, как мама, будет удивляться: как так — ребенок так быстро приобщается к новым вещам!
Йоав: Ну, все равно, я придерживаюсь мнения, что у нас в поколении этих новых вещей было настолько больше, чем у наших мам и пап! Да, ты перечислил: телевизор цветной и черно-белый — раз.
Майк: Автомобили, реактивные самолеты.
Йоав: Автомобили — 2, 3, 4. Интернет, можно сказать, еще не у них появился, а уже у нас. И с этого изменился образ общения нашего — раз. По сути, то, что я говорю, — изменился образ восприятия реальности. Еще раз. Когда ты начал пользоваться Фейсбуком? В каком году, примерно?
Майк: Ну, я приблизительно 2 года спустя создания. То есть я — один из пионеров, на самом деле.
Йоав: Сколько Фейсбуку лет?
Майк: Ну, так, чтоб не соврать, Фейсбук существует с 2001 года. Я — в 2003 году.
Йоав: Хорошо. Скажем, начиная с 2005 года, практически все важные события в своей жизни ты можешь посмотреть и вспомнить. Раньше запечатлевали очень мало моментов. И моменты, которые мы видим в старых фотоальбомах, — это, как правило, праздники, какие-то светлые даты, которые мы еще в нашей памяти.
Плохое забывается, хорошее, наоборот, украшается, и нам хорошо. А тут мы видим всё. Наше восприятие реальности изменилось. У наших детей оно вообще будет другим! У нас оно изменилось: мы знаем, как было и как есть, а они не знают, как было.
Майк: Как часто ты просматриваешь свой Фейсбук на плохие моменты или прокручиваешь его — 4 года тому назад?
Йоав: А мне не надо даже просматривать, люди лайкают.
Майк: Старые вещи? Как часто?
Йоав: Один лайкает и, как ты говоришь, волнами… Вдруг ты смотришь фотографию пятилетней давности. Тебе лайкнули и пошло-поехало, и ты вспомнил, может быть…
Майк: Ну, это очень-очень редко бывает. И, к сожалению, Фейсбук на данный момент не выдает квинтэссенцию, не дает самые интересные моменты.
Одной из самых популярных вещей в Фейсбуке — по-моему, на юбилей 20-летний, они выпустили технологию, которая действительно ловила самые интересные моменты твоей жизни в Фейсбуке, и люди с большим удовольствием этот ролик распространяли, если ты помнишь.
Йоав: Да, я помню. У меня почему-то этот ролик сложился с какими-то голыми задницами, и как бы…
Майк: Ну, дело в том, что ты не залазил. Там можно было удалить ненужные тебе моменты, и тогда бы ты получил те картинки, которые тебе нужны.
Йоав: Ну, в этом вопросе мы каждый останемся при своем мнении.
Майк: Это факт.
Йоав: Спасибо за беседу, Майк.
Майк: Спасибо, Йоав.
Йоав: Спасибо, друзья, что послушали нашу беседу. Надеюсь, вам было интересно. Бай!
