Полуторное поколение: жизнь «под куполом»

В какой-то момент своего 22-х летнего пути «к себе» в Израиле она перешла от радостного восхищения, надежд и веры к печальному пессимизму, разочарованию и желанию отстранится, создав вокруг себя своего рода кокон. И уже года три она не смотрит новостей, не читает газет и не интересуется ничем, выходящим за рамки театров, выставок и книг.

Жизнь «под куполом» имеет свои преимущества - не надо расстраиваться из-за вещей, которые не нравятся. Израиль потерял её безвозвратно, хоть она и продолжает здесь жить. И это её страшно гложет.

Она – типичный представитель полуторного поколения израильтян. Поколения, хоть и выросшего в Израиле, но воспитанного в уважении к знаниям, к тому, что его корни - в России. В осознании, что еврейство, данное по рождению, обязывает (праздники, бар мицвы, хупа…). Короче, поколения интеллигентных, приличных детей. Некоторые из которых ещё и чемпионы в спорте, ездят по всему миру, представляя страну под бело-голубым флагом.

Стремление родителей создать своим детям подходящую социально-духовную среду, соответствующую их представлениям о «правильности», сделало этих детей людьми того самого среднего класса, за которых ратует Лапид.

Её старший сын прекрасно говорит по-русски, однако «Евгения Онегина» осилить не смог ни по-русски, ни в переводе Шленского на иврит. Знание русского языка Пушкина к нему не приблизило. Ведь Пушкин - высочайшая планка языка, признанный гений: глубина, философия, уникальность. А сказки Пушкина и вовсе обогащают душу, являясь нравственным элементом воспитания для каждого ребенка.

Однако если наша «русскость» вписывается в фон и никак не выпирает, то её никто не замечает. Интересный факт - в подростковых компаниях коренных израильтян девочки всегда «русские». Сын говорит, что они более женственные и это ценится. А те, кто кичились своей «русскостью», выпали из мейнстрима и стали жить отдельной компанией.

И вот я думаю: ведь всё у неё хорошо. Интегрировались, дети влились, так чего же неймётся? А может, это просто то поколение, которое должно умереть в пустыне? Может. Но она искренне не хочет, чтобы её дети остались в Израиле. И это уже вина страны. Она не хочет, чтобы они воевали за то, чего нет. Тора, наверное, - выход, объединяющий фактор для всех, но не для неё, потому что Россия сделала из неё убеждённую атеистку.
Её муж-сионист приехал в Израиль по убеждению. В России он общался с сионистами, подпольно учил иврит и как-то даже был вызван в Большой Дом (так называлась Питерская Лубянка). Ему надоело быть евреем там и наивно хотелось оказаться среди своих, где большой нос и очки не вызывают вопросов.

Они выросли среди людей, жаждавших уехать из СССР. Поэтому он всю эту нашу философию не разделяет, считая, что жить надо в ладу с собой, тогда и «Гондурас не будет беспокоить». Однако в Америку и Канаду свалила добрая половина друзей. И она бы тоже с радостью туда поехала, но пока можно было, муж не хотел даже слушать об этом, а теперь, когда он согласен, уже поздно.

Так как же найти свое место в этом непонятном Израиле? Единственным клеем может быть наше еврейство - в своих разных проявлениях и традициях. И это надо развивать. Но что делать с неевреями, которых сюда тоже занесло немало? Пушкин ведь нас не склеит. Не склеит, зато может склеить еврейство без религии. Ведь в каждой семье есть еврей по отцу, или по матери. И это может быть основой объединения с сохранением различных культур. Они не помешают патриотизму и любви к своей стране. Чтобы быть израильтянами, не нужно отказываться от части себя.

К сожалению, несмотря на то, что сионисты задумывали израильское общество как секулярное, в Израиле, напрочь отсутствует понимание того, что еврейство – это не только религия. Что это секулярное, культурное понятие. Но у нас, родившихся, или выросших в Советском Союзе, каким-то причинам это понимание есть. И нужно не дать ему раствориться и исчезнуть.