Почему ты такой?!

Пока мы ехали до больницы, Арик рассказал, что у нее пневмосклероз.

- Это когда легкие отмирают и превращаются в губку. Она задыхается, а сделать ничего не может. Она хватает воздух, как рыба: ап‑ап‑ап! И тонет… Нет кислорода! Тут только пересадка помогает. Но то ли легких не было, то ли они не подходили, - не получалось. Исстрадалась донельзя. И хотела уже закончить эти страдания. Чего тянуть?!

Мы ехали, Арик рассказывал и о ее муже.

- Он миллионер, владелец IT компании. И не одной, а многих. Высокомерный, заносчивый, с зашкаливающей гордыней. Разговаривает со всеми через губу. Подчиненные его боятся и ненавидят. Он их давит как мух. Человек без жалости и сантиментов. Ну, в общем, понятна картина.

- Так вот, - говорит Арик, - этот монстр признает только одного человека в жизни - свою жену Номи, то есть мою сестру. Поэтому для него все, что случилось, - катастрофа.

Теперь я, наконец, понял, для чего меня Арик позвал. Чтобы не оставаться с ним один на один.

Приехали.

Давид, действительно, не располагал к беседе.

- Как она? - спросил у него Арик.

В ответ молчание.

- К ней можно?

Ноль внимания на нас и на всех.

- Козел! - сказал Арик тихо.

- У человека жена пыталась отравиться, - говорю ему.

- Вот этого он ей простить и не может, - отвечает Арик и двигается в сторону врачебного кабинета.

Поговорили мы с врачом, выяснили, что Номи к вечеру выпишут.

Арик зашел ее проведать, вернулся весь возбужденный, сказал: "Какие страдания, господи!"

И мы уехали.

В этот же день я прочитал в интернете о Номи и Давиде. Комментарии были безжалостные. О том, что это возмездие, что Давид - чудовище, и он должен почувствовать, что такое боль. Писали уволенные им, обиженные. Их оказалось очень много.

Я позвонил Арику, он сказал:

- Все это правда.

Я сказал:

- Но она же как‑то с ним живет.

Арик ответил:

- Он на нее дышать боится.

Через две недели Арик снова позвонил.

- Ей пересаживают легкое, - говорит.

Тут уже я первый сказал:

- Поехали!

Приезжаем, сразу же от входа к нам бросается наш общий друг Йоси. Йоси - эфиопский еврей, занимается с нами каббалой вот уже лет десять.

Йоси - это действительно история. Он в 11 лет со всей семьей прошел сквозь половину Эфиопии и Судан. Шли они в Израиль. В нагрудном кармане согревала его сердце исцелованная картинка Иерусалима. Нес он на себе поочередно шестерых маленьких братьев и сестричек.

Большой человек, очень мудрый, очень глубокий, очень любимый нами всеми.

И вот он здесь. Бросается к нам.

Арик спрашивает:

- Что ты тут делаешь?!

Тот показывает на своих родственников. Сидят тихонько вдоль стеночки, молчаливые, красивые люди в белых одеждах. Много их.

- Маме, - говорит, - пересаживаем легкое.

- Что?! - говорит Арик.

- Ждали больше года, - говорит Йоси, - исстрадались, думали, не дождемся.

- Ты представляешь, а у меня… - говорит Арик и не успевает закончить.

Йоси кого‑то видит за нашей спиной и спрашивает:

- Ну, как?

Поворачиваемся. К нам приближается Давид. Взгляд у него встревоженный, волосы всклокочены, смотрит только на Йоси, не на нас.

- Мысли только положительные, - говорит ему Йоси, - уверенность и благодарность. Ты слышишь?!

- Вот, ребята, - говорит он нам, - моей маме пересаживают правое легкое, а его жене, Номичке, левое, от того же донора. А это мои друзья, - показывает на нас. - Лучшие друзья. Познакомься, Давид.

Давид вдруг обнимает Йоси и говорит испуганному Арику:

- Его маме пересаживают легкое. Она еле дышит. Еле дышит, а мою Номичку гладит, представляешь?! Сама задыхается, а ее успокаивает. И меня тоже. Представляешь?! Задыхается и успокаивает, ты понимаешь… Его родственники меня кормили, Арик!

- Кофе ему наш тоже понравился, - говорит Йоси. - Да, Давид?

- Очень!

Я стою в стороне, человек я сентиментальный, чуть не плачу. Вижу - передо мной два мира, абсолютно разных, которые никогда бы не встретились. А тут происходит беда, и она соединяет их. "Монстра" Давида и добрейшего Йоси.

И что такого, в принципе, произошло? Просто Йоси дал Давиду немножко своего тепла. И Давид растаял. Он никогда такого не чувствовал.

Пробежала медсестра. Давид испугался. Йоси пошел узнавать, в чем дело.

Вернулся и сказал:

- Операция проходит по плану. Номи - в норме, мама - не очень, но она молодец.

- А что с мамой? - спрашивает Давид.

- Сердце плохое, - отвечает Йоси.

- И ты не волнуешься?

- Мы знаем, что у нее сердце плохое, - говорит Йоси. - Но мама у нас сильная.

Тут еще отец Йоси добавил чувств. Подошел и трижды обнял Давида, как у них водится. Потом сказал что‑то по‑своему.

Йоси перевел:

- Отец говорит, что молится за Номи.

Этим он просто убил Давида. Тот только развел руками и уже не сдерживал слезы.

В общем, еще часа два шла операция. Йоси ходил от стенки к стенке. А за ним, от стенки к стенке, ходил Давид. Так в одном горе и в одной надежде они и ходили. Иногда переговаривались.

И тогда Йоси говорил:

- Твоя тревога передается твоей жене. А ты должен передавать ей уверенность.

- У меня никого нет больше, - бормотал Давид. - Ты понимаешь, если она умрет, я этого не переживу!

- Она не умрет.

- Ты уверен?!

- Когда ты последний раз ей в любви признавался?

- Не помню уже. Давно.

- Признавайся ей в любви, сейчас самое время.

И что вы думаете? Давид уперся головой в стенку и начал признаваться ей в любви. Он бормотал что‑то, разводил руками, похоже забыл, как это делается.

На пятом часу ожидания их позвали к хирургу. Еще через полчаса они вышли, сияющие.

- Операция закончилась, - сообщил Йоси. - Пока к ним не дают входить. Теперь надо молиться.

- Надо выпить, - сказал Давид. Он уже не мог терпеть. - Очень прошу выпить вместе со мной.

Выпивали мы в аргентинском ресторане. Закуска была отличная, но Давида развезло сразу.

И он вдруг спросил Йоси:

- Вот почему ты такой? Почему?!

- А я тебе скажу, - отвечал Йоси, это было после пятой рюмки. - Я такой, потому что у меня такие друзья - показал на нас с Ариком.

- Я этого знаю, - указал Давид на Арика. - Прости, Арик, я не думал, что ты хороший человек…

- Надо, чтобы тебя настоящие люди окружали, - сказал Йоси. - Тогда и ты таким станешь. Вот тебя кто окружает?

- Меня окружают сотрудники, - ответил Давид. - Они бы легкое не отдали. Они бы его лучше съели, чтобы никому не доставалось.

Сказал и замолчал. Вдруг добавил испуганно:

- Я ведь завтра проснусь и в упор вас не буду видеть. Что же мне делать?

- Дружить, - сказал Йоси и поднял вверх палец. - Дружить - это значит радоваться, когда другому хорошо.

Давид задумался.

- Это невозможно, - сказал он.

- Вот поэтому ты завтра проснешься и о нас не вспомнишь, - сказал Йоси.

- Я всех уволю, - вдруг произнес Давид. - А вас возьму.

Через два часа я как‑то развез их по домам. Давид божился, что теперь знает, что такое дружба.

Но на следующий день он позвонил Арику, узнать, не наговорил ли чего‑нибудь лишнего. Не обещал ли кому‑нибудь денег.

Арик сказал ему, что он вел себя корректно, денег не обещал, вообще был такой же сволочью, как и обычно. Давида это успокоило. Больше он не звонил.

­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­_____________________________________________________________

Мама Йоси умерла через две недели. Легкое не прижилось.

Она все спрашивала про Номи - как та?

Номи горевала, конечно. Но у Давида много денег. Они вдвоем сейчас где‑то путешествуют.

А мы с Ариком и Йоси так и продолжаем мечтать о том, когда все будет по‑другому. Когда человек будет радоваться тому, что другому хорошо.

Вот таких мы ищем. И знаем - так будет!