Но каждое утро с этим вопросом приходилось вставать, хотя и пытался заглушить его надуманными целями: то получить интересную специальность и забыться в ней, то годами ставилась цель репатриироваться в свою страну.
Но, приехав в Израиль в 1974 г., я продолжал мучиться тем же вопросом о смысле жизни - найти, для чего стоило бы жить. Но перебрав бывшие в моем распоряжении возможности (политика, бизнес и прочее) быть как все, не смог все же этим убить в себе тот же вопрос: а для чего я все это делаю? Что мне лично дает то, что я внешне похож на других!
От всех этих материальных и моральных потрясений, осознания того, что не могу сладить с действительностью, решил попробовать стать по образу жизни верующим - авось сам этот образ жизни и соответствующие ему мысли более подойдут мне. Это произошло в 1976 году.
К гуманитарным наукам никогда не питал страсти и не понимал занятий психологией и не мог прочувствовать глубин Достоевского. Все занятия были на среднем уровне, ни глубиной мысли, ни глубиной чувств не блистал, а в детстве верил только в науку, приносящую благо.
Тем временем неожиданно увидел объявление о кружке каббалы, сразу записался и как обычно ринулся с головой, накупил книги, стал копать внутрь, чтобы досконально выяснить все вопросы, даже если мне для этого надо было просиживать над ними неделями. Шел 1978 год. Первый раз в жизни взяло за живое, и я понял, что это мое и касается лично меня.
Начал искать настоящих учителей, ездить в поисках их по всей стране, брать уроки, но внутренний голос говорил мне, что это не настоящая каббала, потому что говорит не обо мне, а о чем-то отвлеченном. Бросив всех учителей, заинтересовал одного знакомого, и вечерами изучали подряд все книги о каббале, и так продолжалось месяцами.
В один из холодных, дождливых, зимних вечеров 1980 года вместо того чтобы, как обычно, засесть за "Пардес римоним" и за "Таль орот", отчаявшись, даже неожиданно для самого себя вдруг предложил своему напарнику поехать в Бней-Брак искать учителя, аргументируя это тем, что если мы там найдем себе учителя, нам будет легко наведываться к нему на занятия. До этого Бней-Брак я посещал 2-3 раза, разыскивая книги о каббале.
И вот в этот холодный, ветреный, дождливый, зимний вечер мы поехали в Бней-Брак. Доехав до перекрестка улиц Раби Акива и Хазон Иш, я приоткрыл окно и через дорогу крикнул одетому в длинные, черные одежды мужчине: "Скажи мне, где здесь изучают каббалу?"
Для незнакомых с обществом верующих и атмосферой кварталов, где они проживают, я поясню, что мой вопрос был несколько странен: каббалу не изучают ни в одном учебном заведении или ешиве. Единицы берут на себя смелость заявить, что они интересуются каббалой. Но незнакомец не удивившись запросто мне ответил: "Поверни налево, поезжай до плантации, а там увидишь бейт кнессет (синагога), и там учат каббалу".
Доехав до указанного места, мы обнаружили темное здание. Войдя, увидели в небольшой боковой комнате длинный стол и за ним 4-5 белобородых стариков. Я представился и объяснил, что мы из Реховота и хотим изучать каббалу. Старец, сидевший во главе стола, пригласил нас присесть и ответил, что поговорим об этом после окончания урока.
Они продолжили читать недельную главу Книги Зоар с комментариями "Сулам", старчески проглатывая слова и перекидываясь полуфразами на идиш, как люди, понимающие друг друга с полуслова.
Глядя на них, я подумал, что эта компания попросту коротает время на старости лет, и нам лучше успеть в тот же вечер найти другое место для занятий каббалой. Но мой спутник удержал меня, сказав, что так нетактично он поступить не может.
Через несколько минут урок закончился и старик, расспросив нас кто мы, попросил номер телефона: он подумает, кого нам дать в учителя и сообщит. Я даже не хотел давать свой номер, считая всю эту затею, как многие другие в прошлом, бессмысленной тратой времени. Чувствуя это, мой товарищ дал свой номер телефона. Мы попрощались и уехали.
На следующий же вечер мой друг зашел ко мне и сообщил, что старец звонил, предлагает нам учителя по каббале, и уже договорено, что мы приедем в тот же вечер. Я никак не хотел тратить на это вечер, но все же уступил просьбам моего друга.
Мы приехали. Старец подозвал к себе другого, чуть помоложе, но тоже седобородого, сказал ему пару слов "оф идиш" и оставил нас с ним. Тот предложил сесть и начать заниматься, сказав, что предпочитает начать занятия со статьи "Введение в каббалу", которую мы, кстати, уже не раз пытались освоить.
Мы присели за один из столов в пустом зале бейт кнессета, и он начал читать и объяснять прочитанное по абзацам. Мне всегда трудно вспоминать этот момент: это необычайно острое ощущение наконец-то найденного после многолетних поисков, что так всегда хотелось найти и не мог!
В конце занятий мы уже договорились, что приедем завтра же. На следующий день я уже записывал его занятия на магнитофон. Узнав, что основные занятия проходят с 2 часов ночи до 6 утра, мы начали приезжать на занятия каждую ночь, на ежемесячные трапезы в честь новолуния вносили, как и все, ежемесячные взносы.
Я, как более наглый, подталкиваемый желанием наконец-то все для себя выяснить, часто вступал в споры. Видно это все передавалось Главному, который, как потом оказалось, постоянно интересовался нами. И однажды наш учитель вдруг сказал мне, что после молитвы, часов в 7 утра, Главный может поучить со мной "Предисловие к Книге Зоар".
Мы начали с ним заниматься. Но видя, что я не понимаю, через 2-3 занятия Главный через нашего учителя объявил мне, что их больше не будет.
Я бы продолжал заниматься, хотя чувствовал, что ничего не понимаю. Я был готов автоматически читать с ним все подряд, подталкиваемый необходимостью все же понять, что есть внутри этих строк, но он, видимо, знал, что еще не пришло мое время и, несмотря на то, что я очень обиделся, все же прекратил эти занятия.
Прошло несколько месяцев и через моего учителя Главный спросил меня, не могу ли я отвезти его на прием к врачу в Тель-Авив. Я, конечно, согласился. По дороге он много говорил на самые разные темы. Я же пытался спрашивать о каббале. И тогда он сказал, что пока я еще ничего не понимаю, он может говорить мне обо всем, но в дальнейшем, когда я начну понимать, он перестанет быть со мной таким откровенным.
Так и произошло: годами вместо ответов на самые кричащие во мне вопросы, я слышал в ответ: "У тебя уже есть к кому обращаться", - имея в виду Творца. "Кричи, проси, жалуйся, все, что ты хочешь, все обращай к Нему и требуй от Него!"
...Процедуры у врача ни к чему не привели и Главный с воспалением уха должен был лечь в больницу на целый месяц. А поскольку я его уже многократно сопровождал на приемы к врачам, то, поместив его в больницу, я остался с ним в тот день. В течение всего месяца я приезжал в 4 часа утра к больнице, перелезал через забор, незаметно проходил через все помещения, и мы учили... И так целый месяц! С тех пор Барух Шалом Алеви Ашлаг (РАБАШ), старший сын Бааль Сулама стал моим Учителем.
После его возвращения из больницы, мы выезжали в лес, в парки на прогулки. Возвращаясь с этих прогулок, я лихорадочно записывал все мною услышанное. Эти постоянные выезды по 3-4 часа в день превратились с годами в привычку.
В течение первых двух лет я просил у РАБАШа разрешение переехать поближе к нему, но всегда слышал в ответ, что он пока еще не видит в этом необходимости, что мои приезды из Реховота - это усилие, которое приносит мне духовную пользу. А когда через 2 года он сам предложил мне переехать жить в Бней-Брак, я почему-то не стал торопиться, настолько, что РАБАШ сам нашел мне квартиру по соседству и подталкивал к переезду.
Еще живя в Реховоте, я попросил у РАБАШа разрешение провести несколько занятий в одном из мест, где когда-то побывал на нескольких лекциях и познакомился с пытающимися изучать каббалу. Он воспринял это без большого воодушевления, но впоследствии расспрашивал о моих уроках. А когда я сказал ему, что существует возможность, чтобы оттуда к нам пришли несколько молодых парней, он осторожно согласился.
Так в наш бейт кнессет пришло сразу несколько десятков молодых парней, в тихом замкнутом месте закипела жизнь. За полгода было сыграно десяток свадеб. Жизнь РАБАШа, все его дни приобрели новое значение. Он светился от такого наплыва жаждущих изучать каббалу!
Обычно наш день начинался в 3 часа утра, учеба в группе учеников до 6 и молитва до 7 утра. Каждый день с 9 до 12 мы выезжали в лес, в парк или на море. По возвращении я уходил домой работать. С 5 до 8 вечера, попеременно с молитвами, продолжались занятия. После чего расходились, чтобы вновь встать в 3 часа ночи. И так годами. Все занятия записывались мною на магнитофон и за прошедшие годы собралось более тысячи кассет.
В последние 5 лет (с 1987 года) РАБАШ принял решение выезжать раз в 1-2 недели на два дня в Тверию, что мы вместе и делали, отрываясь от всех, и это еще больше сблизило нас. С годами я все сильнее ощущал, какая между нами духовная пропасть, но как преодолеть ее, не представлял.
Я явственно ощущал эту духовную пропасть, наблюдая за человеком, который радуется, когда есть возможность что-то подавить в теле, для которого принятое решение является законом, а график и распорядок незыблем, несмотря на усталость или недомогание.
Падая от усталости, этот человек выполнял до последней буквы все то, что наметил, и никогда не уменьшал взятое на себя. Задыхаясь от усталости, до того уставая, что не было сил даже дышать, страдая от затрудненного дыхания, он не отменил, не сократил ни одной встречи или занятия, не переложил на других ни одной своей обязанности.
Постоянно наблюдая это, я постепенно терял уверенность в себе и своем успехе, хотя понимал, что эти нечеловеческие силы появляются при осознании величия задачи и нисходят свыше.
Не могу забыть ни одной минуты из наших поездок в Тверию или в Мирон, когда долгими вечерами сидел напротив него и впитывал его взгляд, его беседы, его песни. Эти впечатления где-то глубоко живут во мне, и, надеюсь, именно они определяют сегодня мой путь. Эта информация, накопившаяся в ежедневном 10-часовом общении в течение 12 лет, действует самостоятельно. Часто Учитель говорил что-то непонятное, прибавляя, что сказал это для того, чтобы сказанное вышло в мир, чтобы само жило и действовало в этом мире.
Поскольку среди каббалистов издавна практиковались собрания в группе, я попросил РАБАШа организовать подобные группы для вновь пришедших и изложить нам план собрания письменно. Это привело к тому, что он начал писать еженедельные статьи.
Так продолжалось вплоть до его ухода от нас. В итоге нам осталось несколько томов исключительного по своему содержанию материала, который вместе с моими записями на пленках составляет на сегодня воистину собрание комментариев и объяснений по всей каббале.
В дни празднования Нового года РАБАШ почувствовал недомогание и давление в груди. Только после многих моих уговоров согласился лечь на обследование. Медицина ничего не обнаружила, но ранним утром 5 числа месяца Тишрэй 5752 (1991) года его не стало.
Десятки пришедших в последние годы учеников продолжают как изучение каббалы, так и внутреннее постижение творения. Учение живет, как и во все века. Раби Йегуда Ашлаг и его старший сын, мой Учитель, рав Барух Ашлаг своими трудами развили и приспособили это учение для нашего поколения, для того вида душ, которые в настоящее время нисходят в наш мир.
