Пожары на юге не производят впечатления. "Что выгорело, то вырастет снова". Землетрясения на севере не впечатляют. "Вот если бы тряхнуло на семь по Рихтеру, тогда другое дело".
Нам приелись опасности и трагедии. В конце концов, все люди смертны, а некоторым к тому же не везет. Например, 300 человек погибло на стройках с 2010 года, и ни один подрядчик не лишился из-за этого лицензии.
Н-нет, не задевает. "Они знали, на что идут".
Тогда другое: этим летом из-за аномальной жары в одной только Канаде расстались с жизнью десятки человек.
"Ну, жарой нас, вообще, не удивишь. Пускай перенимают израильский опыт".
Погодите: в Японии количество погибших из-за наводнений перевалило за 100. Порядка 2 миллионов (!) человек эвакуированы. "Им не впервой"...
На фоне ежедневных новостей огненные змеи и шары смотрятся довольно невзрачно. Недавно один приземлился возле детского сада – мы приняли к сведению. Ну, не отзывается в нас эта беда, что тут поделать.
Зато, как ни странно, она отзывается в других: произраильски настроенные христиане разных стран собрали средства на мобильный пожарный трейлер для тушения огня возле Газы и намереваются закупить еще. Для них кайт-террор ближе, чем для нас.
А мы? Мы тем временем очень переживаем за таиландских детей, оказавшихся в подземной ловушке. Если бы не мундиаль, мы бы только о них и думали. Почему именно о них? "Они же дети".
Ну да, особые дети, попавшие в объектив СМИ. Другим повезло меньше – они безгласно гибнут под ковровыми бомбардировками деревень, чахнут от голода в "третьем мире", батрачат в беспросветном рабстве, или, скажем, выживают где-нибудь в трущобах. Часто не выживают…
Я уже говорил и повторю: мы жалеем лишь тех, на кого нам сейчас показывают пальцем.
Далекие и близкие
Мы не умеем правильно относиться к чужим бедам. Они у нас на слуху, но не на сердце. Быстренько переварив очередной новостной выпуск, человек испытывает чувство выполненного долга: "Я свое отстрадал".
Разумеется, мы не можем объять весь мир и помочь всем. Но этого и не надо. Сказано: "Бедняки твоего города – в первую очередь". Сначала надо позаботиться о близких людях, о своей семье, своем народе. У него я в долгу, и в том числе, у южан, соседствующих с Газой. Только я вовсе не чувствую себя их должником. Подпустить их близко к сердцу? Зачем мне это бремя?
Вместо того чтобы вместе заботиться друг о друге, никого не оставляя в беде, мы предоставили это государству. Но депутаты и министры под видом радения о стране радеют о себе, любимых. Почти все силы у них уходят на взаимные перепалки, пиар и антипиар. А в результате равнодушие съедает всех нас – и тех, кому нужна помощь, и тех, кому "недосуг".
Все это очень напоминает времена, предшествовавшие падению Храма. Тогда людям тоже было наплевать на страну и народ, потому что у каждого перед глазами стоял мелкий, но очень "важный" личный интерес.
Сегодня нам кажется, что мы сильны. Израиль даже попал в десятку самых влиятельных стран мира. Это все равно что бравировать своим весом, раскачиваясь на нитке. Нам трудно разглядеть, насколько мы ослеплены собственной спесью и обезоружены собственным равнодушием. История уже не раз преподавала нам этот урок, но мы до сих пор так и не вылечились от синдрома чужой беды…
Равнодушие для народа Израиля смерти подобно. Особенно если далекие беды кажутся нам важнее близких. Это вовсе не сострадание и не гуманность – это всего лишь иллюзия милосердия, которая поддерживает наше самомнение.
Очень здорово, что мы помогаем в спасении детей, но наш порядок приоритетов, наше отношение друг к другу свидетельствует о внутренней слабости, о разброде в сердцах. Мы отрицаем свою исконную внутреннюю основу, заложенную в древние времена и ничуть не изменившуюся с тех пор.
Еврейский народ силен взаимным участием, общностью, неразрывными узами. Никогда за всю историю нам не удавалось обеспечить себе мир и процветание без элементарной сопричастности, в отрыве от единства. Такая уж у нас "социальная генетика", и ее не изменить.
Зато можно изменить наше искаженное мировосприятие, в котором ближние и дальние перепутаны местами. Можно создать между нами такую атмосферу, такое окружение, которое все расставит по местам, так чтобы мы, наконец, позаботились друг о друге, чтобы воссоединились не по закону о возвращении, а по духу. Вот тогда-то мы и сможем по-настоящему помогать всему миру, подавая ему правильный пример.
С чего же начать? С того, что в семье нет чужой беды.
