Битва за Иерусалим

Лет через тридцать, когда я впервые ехал в Иерусалим, на меня снова накатила эта вековечная тоска народа об утраченном. Нет, не столицы и не страны мы лишились две тысячи лет назад – чего-то гораздо большего.

Билет в реальность

Нет у нас другого такого города – нетленного, зовущего, возвышающегося над всей нашей историей. Он олицетворяет то единственное место, где еврейский народ может жить и расцветать по-настоящему. Иерусалим стоит не только в Иудейских горах – он стоит в нас, скрытый под пылью веков.

Ребята, освобождавшие его в Шестидневную войну 1967 года, не могли поверить, что сделали это. По всему миру евреи воспряли духом, почувствовав, что созданная на пепле Катастрофы страна получила "билет в реальность" и сказала всему миру: "Мы здесь, мы есть, мы независимы".

Советское еврейство, узнав о победе, тоже увидело наконец, что Израиль – это всерьез и надолго. Помню, как студентом я ловил каждый обрывок информации, каждую весточку. Так зарождалась большая алия.

А Израиль ликовал. "Это даже более счастливый день, чем день провозглашения государства", – сказал Давид Бен-Гурион. Премьер-министр Леви Эшколь заявил, что мы "сплочены и сильны как никогда ранее"…

Хорошо, что никто не знал, во что превратится Иерусалим спустя полвека. Вернуть стены – еще не значит вернуть дух.

Расплата за гордыню

В Израиль я приехал в 1974 году. Словно родился заново. Трудно передать это чувство возвращения к истокам, к своему народу.

Но это было и время, пронизанное горьким послевкусием Войны Судного дня. Именно она рассеяла эйфорию 67-го и показала, как далеки мы от заявленных идеалов. Показала не только нам – всему миру.

Тогда оказалось, что впереди у нас не светлое будущее, а новые войны и периоды затишья между ними. И еще: оказалось, что мы не настолько сплочены и сильны, как думали.

Сегодня вместо единства Иерусалим символизирует раскол и непримиримость. В нем раздаются провокативные призывы к убийству солдат. В нем есть улицы, по которым не пройдешь в форме. В нем тесно соседствуют несоприкасающиеся сектора населения. В нем избранники народа поливают друг друга грязью, фактически легитимируя ненависть между нами. Он до сих пор не признан нашей столицей, хотя, казалось бы, ничто иное не ассоциируется столь очевидно с народом Израиля. Даже обещанный перенос американского посольства в очередной раз отложен действительно дружественным нам президентом.

Что-то здесь не так. Чего-то мы недоглядели после Шестидневной войны. Она как будто затмила нам глаза гордыней и самонадеянностью, и мы расплачиваемся за это до сих пор.

Застывший город

"В будущем году – в отстроенном Иерусалиме", – поколениями повторяли мы.

И вот, настал этот "будущий год". Что же он принес?

Мы видим иерусалимские камни, улицы, но сам этот город мы не чувствуем. Подлинный Иерусалим раскрывается в сердце всего народа. Он принадлежит подлинному, единому народу Израиля, а не тому "сборищу изгнанников", которое мы собой представляем.

Если мы хотим заново отстроить Иерусалим, то начинать надо с сердца. Там он был заложен, и там он еще не освобожден.

"Сердце" – это наши желания, чаяния, порывы. Пока они ограничены повседневностью, нам не нужен тот, настоящий Иерусалим - Йерушалаим, духовный центр народа и всего человечества, место встречи двух миров, где соприкасаются преходящее и вечное.

Если говорить о вечности, то "стены" Иерусалима – это не камни между старым и новым городом, а границы, отделяющие, охраняющие то, что стремится в нас наверх, к духовным высотам. Иерусалимские "врата" – не проемы в стенах, это свойства единения и отдачи, пропускающие внутрь того, кто внутренне соответствует им. "Храм" – не культовый комплекс для отправления обрядов, а  место концентрации духовных сил, позволяющих удерживать связь между нами несмотря ни на что, над всеми конфликтами и разногласиями.

Когда-то наш народ жил, работал на этих уровнях телом и душой, а теперь воспринимает их, в лучшем случае, как красивые метафоры. За два тысячелетия тоски мы совершенно забыли, о чем тоскуем.

Вот почему у нас не получается по-настоящему возродить и объединить этот город. Мы никак не дорастем до него, не приоткроем его в себе самих. Он окаменел в нас, застыл, замер в ожидании.

"Йирá шлемá" – вот что он такое. "Великий трепет" за судьбу народа, за его единство, за его духовную свободу, от которой зависит свобода государственная.

Отстроить Иерусалим – значит отстроить самих себя. Отстроить в соответствии с силой Природы, управляющей нами через систему "Йерушалаим". Это особая система, которую никто не может у нас отнять. Более того, если что-то случится со связью между евреями и Иерусалимом, весь мир серьезно "покачнется". Человечество, само того не сознавая, зависит от принадлежности Иерусалима народу Израиля, связанному с ним уже многие тысячи лет.

Однако и мы сами еще не осознали свою ответственность, еще не готовы подняться над всеми своими распрями к иерусалимским вратам. За Иерусалим надо бороться не только физически, но и внутренне.

Все улицы ведут к Храму

Как-то раз в американской гостинице я случайно разговорился с одним из постояльцев. Он был немцем. Узнав, что я приехал из Израиля, он внезапно, с искренней болью, спросил:

– Почему вы не строите Третий храм?!

– Как же его построить, – ответил я, – если в наших сердцах царит разбиение?

Он понял и сказал:

– Так давайте начнем исправлять его.

Я не призываю по-детски "браться за руки" или "молиться". Вообще, "молитва" – это не слова молитвенника, а желание сердца, тоска по духовному подъему, по возвращению домой.

Мы можем быть независимым народом только в поручительстве, если объединяемся над силой разобщения. Тогда Иерусалим утверждается в наших сердцах как материальная и духовная столица народа Израиля, столица единения и любви. Иначе его захватывают наши эгоистические амбиции в самых разных своих проявлениях, а затем – и внешние враги.

Я желаю народу Израиля подняться к высшему корню духовного состояния "Йерушалаим" и водворить в этом городе "Храм" – практическую, действенную модель объединения для всего человечества. Тогда оно станет одним целым, и в нем все найдут себе достойное место. Мы можем дать себе и миру покой, уверенность, процветание.

На самом деле по этому мы тосковали, и этого от нас ждут.