Правительство в Израиле просуществовало один год, и это будут уже пятые выборы за последнее время. Это была пестрая коалиция из восьми партий. Они не смогли договориться по принципиальному вопросу еврейских поселений. Там все-таки есть и арабские партии, еврейские. Как они могли договориться, это мне непонятно.
Вообще удивительно, как они просуществовали, во всяком случае, для меня, такие разные: ультралевые, правые, средние — какие хотите.
Очень хотелось быть в правительстве, поэтому пожертвовали всеми своими принципами.
Ну, во-первых, как вам это событие? Будем менять правительство все время? Это же большие деньги, которые идут на выборы.
Это никто не считает, об этом никто не думает, ничего ни у кого не болит. Те, кто становятся членами правительства, думают только о том, как бы побольше сейчас получить и, если можно, не уходить.
А сейчас как вы видите? Допустим, они уходят. Какое правительство должно быть в Израиле, в нашей неспокойной стране, где каждый еврей со своим мнением и так далее, и так далее? Как вы считаете?
У нас не может быть правительства! Потому что у нас нет государства, нет народа, нет конституции и нет вообще понимания того, как это все надо делать. Поэтому собирается все только для того, чтобы как-то удержаться. Набираются в правительстве только такие люди, которые могут помочь правительству не лопнуть.
Вы сейчас взяли и все основы подрубили. То есть нет народа, нет государства и нет закона практически, нет конституции.
У нас есть все это, но это то, чем мы никогда не пользуемся.
Тогда, если можно, вот так вот, просто по полочкам: что такое, что есть народ?
Народ — это общность людей, объединенная желанием, ви́дением, целью и вокруг этого сплоченная.
Какой должна быть цель, чтобы вы сказали, что это народ?
Для этого надо изучить, для чего же должно существовать государство Израиль. Именно Израиль и именно евреи — для чего они существуют, для чего это государство может существовать и до́лжно существовать.
А оно не может существовать просто для того, чтобы сюда съехались евреи со всего мира, гонимые?
Нет-нет-нет! Мы видим, что это все не работает. Это государство должно существовать не для того, чтобы дать, как любят говорить, место для всех евреев в мире, возможность приехать сюда, жить здесь и чувствовать, что ты приехал к себе. Этого недостаточно!
А что к этому надо прибавить, чтобы это стало Израилем?
Объяснить, для чего само государство существует. Не для того, чтобы дать место для всех евреев, чтобы они приехали сюда.
А для чего?
Евреи, когда приезжают все вместе в одно место, в этом месте начинается просто пожар. Поэтому, для того чтобы приехать в это место, надо их к этому подготовить. Они должны знать, куда они едут, для чего и во имя чего.
Это место существует для того, чтобы дать возможность евреям сделать из себя единый еврейский народ. Единый еврейский народ! А не 20 разных партий, которые между собой воюют.
Если в этом месте будет единство, и целью будет единство народа, то это место можно назвать Землей Израиля?
Несомненно!
И тогда этот народ можно назвать народом?
Да. Только тогда это сборище людей можно назвать народом. Иначе мы не народ. Мы вообще не приспособлены быть народом как любые другие народы — по каким-то национальным признакам, даже по общим географическим признакам и так далее.
А только вот по этому, что вы говорите?
Только лишь во имя нашего объединения между собой, когда вместе мы превращаемся в одно единое целое.
Тогда это и является народом, и место называется Израилем?
Да.
И тогда это и есть конституция на самом деле?
Это и есть конституция. Это есть все.
То есть можно писать всякие законы, но конституция — именно единство народа?
Да. Мы должны принять такую конституцию, такой закон государства, когда самое главное — объединение народа выше всех противоречий, вопреки всем противоречиям — будет являться нашей единственной целью и направлением всех наших сил.
Как это повлияет на мир, на все?
Абсолютно на все повлияет! Мы вдруг увидим, как мир начнет прислушиваться к нам и начнет вокруг нас тоже объединяться. Именно тогда все почувствуют, что евреи что-то начали затевать, чем-то они начали заниматься правильным.
