Сотни тысяч человек посетили парки страны за уик-энд. Полагаю, у каждой семьи был момент легкого замешательства, за которым следовало твердое решение отгулять выходные. Замаячившая на горизонте вероятность срочной мобилизации – правда, очень низкая – наверняка, лишь укрепила этот почин.
Мы сильны. Вот уже несколько десятилетий у нас не было настоящих войн – только обстрелы и ограниченные операции. Ракетными шлейфами нас не удивишь. Воплями головорезов не испугаешь.
Мы сильны. А сильные не слышат намеков. Даже если это намеки истории.
Вот почему Творец назвал нас упрямцами. "Твердый затылок", "толстокожесть" – это про нас. За тысячи лет мы столько раз "нарывались на неприятности", что выработали защитный рефлекс, покрылись броней марки "Переживем и это".
Само собой, с такой защитой нас голыми руками не возьмешь. Мир "любит" евреев все меньше, а мы, насвистывая, гуляем по нему, как ни в чем не бывало. Жмем руки, не замечая взглядов. Напрашиваемся в гости, куда нас не звали.
Мы реально не чувствуем того, как к нам относятся.
Такое "плоское" восприятие характерно для детей. Они тоже видят упрощенную, поверхностную картину и лишь со временем начинают проникать вглубь – в нюансы, механизмы, противоречия.
Вот и мы снижаем диапазон чувствительности, предпочитаем двумерность, игнорируем объем – и оставляем "за кадром" то, что нам не по душе.
Ведь мы сильны, мы обеспечиваем себе безопасность. Все будет хорошо. Почему? Потому что мы так решили.
Да, Творец знал, с кем имеет дело…
А теперь давайте выберемся из иллюзий и подышим свежим воздухом правды.
Разумеется, нам нужна сильная армия. В семидесятых, сразу после репатриации, я четыре года отработал в ВВС – и очень рад, что смог внести свою лепту.
Но армия – не панацея. Она только обеспечивает нам окно возможностей. Окно, приоткрывшееся в 1948-м крохотным просветом, который Бен-Гурион успел поймать, удержать. Когда обсуждалось провозглашение Декларации независимости, шестеро проголосовали за, четверо – против. Все решалось в считаные часы.
Историки пишут, что сторонники государства полагались на оценку имевшихся тогда в нашем распоряжении военных средств. Но нет, прежде всего они полагались на НАРОД, на его ЕДИНСТВО.
Никто не мог предвидеть заранее, какой тяжелой будет война за независимость, удастся ли наладить поставки вооружений, сколько ребят поляжет, сколько приедут поддержать из-за рубежа. Зато они знали, что народ готов, что он выстоит. И этого было достаточно – для начала.
Далеко ли мы ушли от той ситуации? Технологически – да. А внутренне? Какие уроки извлекли? Какие выводы сделали? Разобрались ли в сути происходящего? Избавились ли от врагов?
Не сделали мы выводов - и враги наши все еще здесь.
Все эти семьдесят лет мы сражаемся не просто с соседями, а с миром, который попустительствовал им, поддерживал их, науськивал, финансировал по официальным и неофициальным каналам. Их ненависть выращена на деньги многочисленных организаций, включая ООН и ЮНЕСКО. Их неудачи – это не просто наши победы, а историческое окно возможностей, не более.
Ведь они не сдались, мир не сдался. Мы уже видели это на примере прошлой американской администрации, которая поставила нас в такие условия, когда мы просто не могли применить свою военную мощь. При другом исходе выборов в США мы сегодня вряд ли чувствовали бы себя сильными. Даже при разгуле шапкозакидательства.
В конечном счете, дело решает не армия. Дело решает народ. Мало отвоевать у мира свою землю – надо отвоевать у мира себя самих.
Нам недостаточно сплочения на пепелище Холокоста. Мы все еще не вышли из изгнания, все еще находимся в плену, в египетском рабстве. По определению – народ, по факту – сборище грызущихся между собой галутников, не понимающих, зачем им эта земля.
Сама история собрала нас на ней – и вовсе не для того, чтобы воевать с миром. У нас есть задачи более высокие, чем благоустраивать этот жаркий и пыльный клочок земли, с гордостью посылая своих детей в нескончаемый бой. Мы здесь для того, чтобы стать настоящим НАРОДОМ, примером для всех.
В начале мы могли быть товарищами по несчастью, но теперь, спустя столько лет, пора уже повысить восприимчивость, снять броню с души. Она задыхается под доспехами "праведности", которую каждый сектор, каждая часть народа предъявляет остальным. Наша главная война – за единство – складывается не в нашу пользу.
А если точнее, в ней мы разгромлены. Армия у нас сильна, но мы слабы. Мы боимся вскрыть свой глубочайший раздор, потому что не знаем, что с ним делать. Мы боимся взглянуть миру в глаза и понять, чего ему в действительности от нас нужно. Вместо того чтобы сделать дело, подняться над рознью, мы кромсаем бюджетный пирог и нежимся в окне возможностей, убаюкивая себя мифами о собственной непобедимости.
Народ Израиля непобедим, только когда он един. Объединяясь, он несет благо себе и миру. Грызня всегда вела его к краху.
История открыла окно возможностей – она же его и закроет. Как, когда? Мы не знаем. У нее свои сроки и масштабы. Ее не убедишь военными успехами. Ей нужно нечто большее – сплоченный народ.
