А я говорю тебе, сынок…

Но, знаете, на душе хорошо. Это ведь не плюс сорок в тени, не дай бог.

По радио джаз, я нашел Ганелина…

И я продолжаю разговор с сыном.

- А я бы, сынок, пошел бы учителем, - говорю ему.

Сынок мой рулит и отвечает:

- Или неудачники, - говорит сынок, - или идеалисты идут сегодня в школу.

Мой сынок, Илюша, без пяти минут доктор философии, три года проработал учителем, он знает, что говорит.

- На год тебя хватит, - говорит сынок. – Потом ты получишь инфаркт, я тебя знаю, на этом все и закончится. Сегодня школа - это самоубийство, папа. Не то, что в твои времена…

И я задумался. А как оно было, в мои времена?

Полетела жизнь назад, замелькали лица учителей и воспитателей…

Много их было на моем веку. Кого же я помню?

В садике - Раису Ивановну, с трудом. В начальной школе - Любовь Семеновну, туман.

Остроумного химика Васю Хлора, ироничного физика Георгия Ивановича, строгую математичку Полину Ефимовну, красавицу Раису Николаевну…

Помню. Но нет остроты впечатления. Размыт фокус.

- Что, вот так прямо, ни одного всплеска? – спрашивает сынок.

И я вдруг вспоминаю.

- Нет, был всплеск, - говорю, - был… Нинэль!

Пришла к нам, сынок, классным руководителем Нинэль Львовна Маркова. Преподавала английский…

Но не поэтому она вспомнилась, что у нас пошел английский, а потому, что вдруг появились в нашем классе забота и боль…

Понимаешь? Забота и боль! Не за то, как мы будем английский знать, а какие мы будем человеки.

- Человеки! – повторил сынок. Это ему понравилось.

Но я уже был не здесь, а там, в том 68 году, в нашем пятом «В».

Где сразу представилась мне она - невысокого роста, в сильных очках, улыбчивая… Нинэль Львовна Маркова.

- Вдруг встречаемся у нее дома. Вдруг говорим о дружном классе…, а не об экзаменах и отметках. Вдруг с ней почти на равных… Вдруг человек у плиты, а не училка у доски… Готовит нам, что-то потрясающе вкусное. (А может быть и нет. Но сейчас кажется, что просто отвал.)

Мы как будто новую жизнь начали… Не знали, что это возможно…

Не знали, что это такой восторг - просто раскрывать друг друга.

Почувствовали, как это хорошо… вот так вместе быть…

И вот только-только начали, как мужа ее переводят на работу в Москву. И она уезжает.

И все заканчивается…

Нет, школа продолжается… Но все не то ( для меня, во всяком случае).

Снова будни. Снова предметы и экзамены.

Снова из нас готовят тех, кто получат медали, будут поступать в ВУЗы страны, работать на заводах, вершить пятилетки…

Но кому это надо?!

Сынок слушает. Смотрит на дорогу. Машина прорывается сквозь дождь.

А я приближаюсь к выводу.

- Закончил я два института, сынок, - говорю, - массу всяких курсов в придачу. Взяло это у меня годы, десятки лет… И сейчас, оглядываясь назад, я говорю тебе...

Всю эту учебу можно было проскочить за один год, за полгода.

Поверь мне, кроме размахивания корочками, нет в этом ничего.

Никогда, сынок, не пригодилась мне высшая математика, а уж физика и подавно. Не умер я без химии, прожил без биологии, политэкономии, теории сплавов, истории кино, начерталки…

Но есть то, без чего бы не смог прожить…

Уважение к людям заложил в меня папа.

Умение общаться - мама.

Попытки услышать другого, сопереживать чужой боли - этому я учился где только мог…

Cобирал по крупицам, и на своем горьком опыте испытал тоже…, потому что, ну кто это нам преподавал?! Да никто! Жизнь преподавала…

И если ты меня спросишь, к чему это я клоню, я тебе отвечу.

Будь моя воля, я бы вложил весь удар не в образование, нет…

В воспитание.

Я бы занимался воспитанием Человека. Главным бы это сделал.

Через призму «Человек» - поверь мне! - пришли бы все знания.

И были бы они гораздо круче! И физика была бы круче и математика…Никто не отменяет их. Только никаких бы экзаменов не понадобилось! Потому что в атмосфере любви все входило бы без сопротивления.

Я бы ввел в школе, в институтах, да везде, новые великие предметы: «Как научиться дружить» Это посерьезнее будет любой математики!

«Что такое любовь» Это покруче любой физики! «Что такое эгоизм и как сделать так, чтобы он не разрывал нас, а соединял». Тут не устоят ни биология, ни генетика!

«Как услышать другого. Как его ощутить. Что такое связь между нами. Что такое Единство», наконец…

Э-эх, как много серьезных предметов, которые мы не проходили ни в школе, ни в институте,… и наспех проскочили в жизни…

Как много серьезных предметов, которые защитили бы нас от всего этого сегодняшнего безумия…, потому что соединили бы нас.

Пауза. Едем. Думаем.

- Предметы… это правильно, - вдруг говорит сынок. – Это, конечно, важная штука… но не главная.

- Не понял? – говорю.

- Не главное это, папа, - он вздыхает. - Главное, где учителя, которые смогут подать это?! Где твои Нинэль Львовны?

Я вздыхаю. Чувствую, что он попал в точку.

- Все случится, папа, если мы подготовим таких учителей.

- Я понимаю, сынок, - говорю. И теперь уже я вздыхаю. Вздыхаю, похоже, громко.

- Только не вздыхай, - говорит сынок. – Только не думай, что их нет. Они есть. И это я тебе на опыте говорю. И у них болит за детей. Это я тебе тоже на опыте говорю! Нужно только создать это всеобщее требование, чтобы воспитание Человека стало главным… Все чтобы это поняли! Что без этого - конец!

Здесь я остановлюсь. Мы еще долго говорили.

Дождь закончился. Дворники скребли по сухому стеклу, а мы их не слышали.

Мы говорили и говорили…

***

Прошел год со времени этого нашего разговора.

Записи эти лежали где-то там, в глубине компьютера.

И вот снова дождь за окном. И сижу я в компании моего сына, и его друзей.

И сердце подпрыгивает от радости…

Разработали они все-таки программу для школ. Которая сначала соединяет детей, а потом уже дает свои знания!

И вот уже есть школа, которая отважилась «соединяться». И вот уже результаты после двух месяцев поражают…

Меняются учителя. Меняются дети. Вприпрыжку бегут в школу. И те, и другие.

Сижу, слушаю их… и дрожу от счастья.

И вдруг сынок выводит меня из «дрожания».

- Делаем заказ тебе, папа, - говорит. - Вот, получай, крутые данные известных ученых (вручают мне их). Посмотри клип, который на эту тему сделан (показывают мне клип). И теперь сделай наш клип. Так, чтобы можно было это показывать и взрослым, и детям, и родителям, и министрам… Только не углубляйся особенно. Надо, чтобы люди только почувствовали…

Сказал, хлопнул по спине и пошли они с ребятами работать.

А я сел и написал сценарий.

А потом позвал моих дорогих друзей - Глеба Трегубова и Лешу Голана, и попросил их все это изобразить…

И сделали мы вот такой клип.